Главные претенденты на «Пальмовые ветви»
текст: Зинаида Пронченко
Кадр из фильма «Портрет девушки в огне»
До конца фестиваля осталось полтора дня и два фильма, но многие уже уверены, что «Золотую пальмовую ветвь» (ну или хотя бы Гран-при жюри) возьмет «Портрет девушки в огне» Селин Скьяммы — лесбийская драма, разворачивающаяся в декорациях Бретани XVIII века. Адель Анель тут играет Элоизу, девушку благородных кровей, которой мать нанимает в компаньонки Марианну, художницу свободных взглядов. Какой портрет, какой пейзаж — вскоре Элоиза окажется у Марианны в объятиях.
Это натуралистичное кино с вкраплениями Хичкока (саспенс в том, насколько плохо закончится история запретной любви) интересуется любой фактурой одинаково: небритые подмышки и капли пота на висках воспеты в той же мере, что закаты и рассветы. Название отсылает зрителя не только к холсту, над которым трудится Марианна (портрет Элоизы в горящем платье — в такой манере, кстати, никто в XVIII веке не писал, эта историческая халатность сильно раздражает), но и к эротической подоплеке французской идиомы en feu: горит у Элоизы не подол, а совсем другое место. В финале под музыку Вивальди разбиваются сердца. Очень трогательно и, наверное, революционно, но на «Ветвь» не тянет.
Зато тянет новый шедевр от Квентина Тарантино «Однажды в Голливуде» — автопортрет художника среди людей. Такого Тарантино мы еще не видели. Впервые его герои из «фильма», из метавселенной кинематографа попадают наружу, в реальный Лос-Анджелес 1969 года. Угасающая звезда боевиков Рик Далтон (Леонардо Ди Каприо) таскается в компании своего дублера Клиффа Бута (Брэд Питт) с одной съемочной площадки на другую. Рик застрял в амплуа плохого парня, ковбоя, которому рано или поздно надерут задницу. С этой карьерной несправедливостью борется агент Рика Марти Шварц (Аль Пачино). Но и он, кроме спагетти-вестернов, предложить Рику ничего не может. Удача придет, откуда не ждали. От хеппи-энда Рика с Клиффом отделяет всего-то соседская вечеринка у бассейна: рядом с Клиффом селится режиссер Роман Полански — вот ему таланты неразлучных приятелей, непохожих двойников, пригодятся больше, чем продюсерам телевизионного мыла.
Кадр из фильма «Однажды в Голливуде»
«Однажды в Голливуде», естественно, пересыпан цитатами (от Корбуччи до Лотнера, от Хьюстона до Фуллера), фетишами (через кадр — то женские ступни, то пистолеты) и даже реальными историями (тут и Брюс Ли, и загадочная гибель Натали Вуд, и, конечно, Чарли Мэнсон), но все же это не привычное кино о кино, а фильм об ожидании фильма — если угодно, making of. Каждый персонаж «Однажды в Голливуде» коротает время в поисках автора. Будь то Рик, чьи таланты пропадают впустую, или Клифф, кулакам которого не найти применения, или сам Тарантино, занятый психоанализом: кто он из этих двоих — тонущий в рефлексии и алкоголе Далтон или привыкший бить, а не рассуждать Бут? В каком направлении двинется сюжет — в пустыню самобичеваний, на заброшенное ранчо, когда-то служившее декорацией для нетленок Джона Форда, или к виллам героев Нового Голливуда? Девятая картина Тарантино опять полна ностальгии, но это не сладкая грусть: режиссер не любуется перед нами своими сокровищами, а, скорее, убирает их в дальний ящик.
Кадр из фильма «Паразиты»
На призы нацелился и Пон Чжун Хо, вернувшийся мучить и убивать людей с «Паразитами» — фильмом, повествующим о болезни, знакомой нам не понаслышке, — о классовом неравенстве. Пон Чжун Хо «Паразитами» бьет наотмашь, не чураясь едкой социальной сатиры, а временами и горькой мизантропии. Кто у него истинный паразит — семья из низов, проникшая в дом к новым хозяевам жизни под видом услужливой дворни, или сами буржуа, что без посторонней помощи шнурки завязать не могут, — неважно. Диалектика раба и господина тут не работает: само человечество по природе своей паразитично, люди — воплощение зла, ими движут лишь эгоизм и жажда наживы. Капитал сводит к цифровому эквиваленту все: и душу, и сердце, и любовь, и дружбу, и тело.
Кадр из фильма «Предатель»
Безусловной удачей можно назвать и олдскульную гангста-драму Марко Беллоккьо «Предатель». Пьерфранческо Фавино, играющий сицилийского дона Томмазо Бушетту, который сдал в 1980-е — 1990-е годы порядка 400 членов Cosa Nostra полиции, наверняка получит приз за лучшую мужскую роль. Его герой, корпулентный мужчина за 50 с иссиня-черными усами и в белоснежном пижонском костюме Versace, в начале фильма примет стратегически верное решение эмигрировать в Рио-де-Жанейро, подальше от кровожадных коллег из конкурирующей семьи Корлеоне. Денег от трафика героина достаточно, так почему бы не провести старость, любуясь на пляжи Ипанемы. Однако у мафии длинные руки и связи везде. Даже в самых верхах. Бушетту экстрадируют на родину, чтобы сгнил за решеткой. Неожиданно (но не для тех, кто смотрел «Клан Сопрано») Бушетта станет сотрудничать с органами. Начнется процесс века, полетят головы. Собственно, сцены заседаний — кульминация картины, многофигурная барочная фреска, шедевр жанра: «Предатель» плавно мигрирует из криминальной драмы в судебную. Перекрестные допросы достойны оперных подмостков. Это «Сельская честь» и «Паяцы» одновременно.
Богатый на фактуру «Предатель» не растворяется, как это часто бывает с ретрокино, в сигарном дыме и мареве палящего сицилийского солнца. Напротив — интриги и нерва тут не меньше, чем живописных деталей: Беллоккьо по-прежнему держит крепко сжатые кулаки в карманах.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ
