Многие ли вспомнят сейчас о формуле из завещания самого Нобеля — про «наибольшую пользу человечеству». А многие ли думали о ней тогда?
Вот был такой выдающийся советский врач Гавриил Илизаров, который устроил настоящий переворот в травматологии. Да просто-напросто революцию! Он изобрел аппарат, который не просто заживлял ранее неизлечимые переломы и прочие изъяны кости, а выращивал саму ткань. Успех был гигантский: газеты гремели об «открытии века», а сотни тысяч людей благодаря этому изобретению избежали инвалидности. Тем временем премию по медицине и физиологии в те годы присудили Конраду Лоренцу за наблюдения за поведением обезьянок, Розалин Ялоу — американской тетечке, придумавшей «меченые антитела» (лабораторную, в общем-то, штуку, реактив для получения реактива из реактива), ну и все в таком духе. Открытия эти в основном за пределы научного сообщества не вышли, бум на меченые антитела успел сойти. А вот аппарат Илизарова продолжает применяться до сих пор, хотя самого «волшебника из Кургана», имя которого не сходило в то время с уст, медалью со знаменитым профилем не наградили.
Я это к тому, что Нобелевская премия превратилась в особый приз, вручаемый исходя из политических запросов Запада, не сегодня и не вчера.
Принцип такого ненаучного отбора наиболее реализован в самой — по иронии судьбы — скандальной номинации: Нобелевской премии мира. Например, кто-нибудь видел смысл во вручении этой награды покойным Рабину и Ясиру Арафату или ныне живому Шимону Пересу? В чем конкретно там заключалась «польза человечеству»? А Горбачеву за что вручили? За развал процветающей мирной страны на воюющие обломки?
Но дела былые — еще цветочки, а вот и ягодки: вице-президент США Эл Гор, «первый темнокожий (и так далее)» Барак Обама… Видимо, не за горами период, когда Нобелевскую премию мира будут вручать свежеизбранному американскому лидеру прямо в день присяги — в качестве приятного подарка. Формулировку придумать несложно. «За огромные усилия по укреплению усилий». Или там «за важное предотвращение невозможности дальнейших предотвращений». А всем остальным — камлать и бить в тамтамы.
Но особое горе — это литературная Нобелевка. Когда несколько лет назад ее вручили шведскому поэту Томасу Транстремеру, все наши соотечественники бросились выцеживать из Интернета творения лауреата и были неприятно поражены: вместо пресловутых «бездн» это оказались какие-то короткие бесформенные считалки, часто удушливо-сентиментальные и лишенные напрочь тех черт, что восхищают в поэзии носителей русского языка. Все это — иная культура, — решили мы хором. — Все прелести утрачены при переводе, и этого нам не понять. Когда ее вручали китайцу Мо Яню, мы сразу сказали: нет, Китай это Китай. Даже лезть не будем. Сказки? Ну и ладно. Пусть.
Но теперь ее вручили хорошо известной Алексиевич, советской писательнице второго эшелона, видимо, только за то, что она не жалует современную Белоруссию и, конечно, угадайте, какую еще страну? Правильно, не жалует современную Россию! (Как вы угадали?) Но при этом пишет тем самым советско-провинциальным изводом русского языка, характерным для газет крупных городов европейской части СССР, но не России, а западнее, так, что, читая, поневоле вспоминаешь алесей адамовичей и прочих прожекторов перестройки.
Кое-кто тут принялся бурно и неестественно радоваться, мол, ура, премию получил представитель «нашей культуры». Погодите, что-то мне подсказывает, что теперь эта новая «властитель умов», она же «инженер человеческих душ», начнет говорить на политические темы! Ждите откровений, товарищи дорогие! Госпожа лауреат, думаю, будет отрабатывать ценный приз… И тут вдруг кто-то как будто бы скажет: «Ну как же?! Польза человечеству — таким должен быть приоритет». Молчите, уважаемый Альфред Нобель, и не смотрите с укоризной из глубины веков. У нас тут свои приоритеты.
Источник: politikus.ru]]>
